* * *. Непріятная исторія! На Черной рѣчкѣ живетъ портной Шульцъ, а я этому портному долженъ сто рублей. Онъ уже имѣетъ исполнительный листъ на мое личное задержаніе. Вчера гулялъ съ Людмилой по саду и вдругъ увидалъ его идущаго мнѣ на встрѣчу. Съ счастью, что успѣлъ его во-время замѣтить и шмыгнулъ въ кусты, а Людмилѣ сказалъ, что у меня внезапно пошла кровь изъ носа. Сегодня опять обѣдалъ у нихъ и на деньги, вырученныя отъ продажи Людмилина браслета, купилъ имъ корзинку земляники.
* * *. Все пропало и я проклинаю свою легковѣрность! Онъ оказался хитрымъ обманщикомъ и вмѣсто богатаго помѣщика — праздношатающимся. Всѣ его разсказы о богатствѣ были ложью! Прощай, мой батистовый платокъ, прощай, мой браслетъ! Сегодня мы, по обыкновенію, гуляли съ нимъ въ Строгоновомъ саду. Онъ подвелъ меня и маменьку къ лотку разнощика и сталъ намъ покупать апельсины, какъ вдругъ сзади насъ послышался голосъ нашего сосѣда по дачѣ — Шульца. «А, господинъ Подтяжкинъ, говорятъ онъ, наконецъ-то я васъ нашелъ. Чѣмъ лакомиться апельсинами, лучше-бы уплатили мнѣ сто рублей. Нѣтъ, я васъ не отпущу, кормовыя деньги уже внесены. Ѣдемте въ долговое!» Услыша это, Орестъ со всѣхъ ногъ бросился бѣжать и скрылся изъ виду, а мы съ маменькой остались какъ оплеванныя. Маменька просто бѣсится; какъ увидитъ меня, такъ и закричитъ: «на живодерню тебя! на живодерню!»
* * *. Ахъ, какъ близко было мое счастіе и вдрутъ все пошло прахомъ! Проклятый нѣмецъ! Дернуло-же его подвернуться. По его милости, вотъ уже три дня какъ я опять голодаю. Даже и пряничникъ не вѣритъ въ долгъ. Сегодня до восьми часовъ вечера крошки во рту не было, но я укралъ изъ парикмахерской бритву, продалъ ее ходячему точильщику за двугривенный и на эти деньги съѣлъ четыре булки съ молокомъ. Ежели и завтра буду голодать, то пойду самъ къ портному. Пусть сажаетъ въ долговое отдѣленіе; по крайней мѣрѣ сытъ буду.
1874